О, Канада

Леонард Файф, едва справляясь с дыханием, сидел напротив камеры, окружённый аппаратами, которые напоминали о его состоянии. Когда-то голос, обнажающий чужие секреты, теперь стал свидетелем его собственной истории. На съёмку он согласился ради Эммы, сидящей в углу с пепельно-седыми волосами, спокойной, но настороженной.

Леонард говорил медленно, почти шёпотом, раскрывая детали молодости — дерзкой, полной амбиций, но не без компромиссов. Часть правды была горькой. За громкими разоблачениями скрывались моменты, когда он жертвовал чужими жизнями ради раскрытия сенсаций. Камера фиксировала каждый взгляд, каждую паузу, пока тени прошлого становились явью. Эмма молчала, но в её глазах блуждала печаль. Она знала Леонарда лучше, чем он сам. Его рассказы разрушали миф о непогрешимом борце за правду, но она оставалась рядом, готовая принять его, настоящего, на пороге последнего выхода к свету.